(с) ЦАСТ
Известные эксперты из нескольких стран обсуждали на конференции актуальные проблемы влияния совершенствования военных технологий на современное военное дело, а также развития отечественного оборонно-промышленного комплекса. Эта тематика рассматривалась через призму военно-теоретического наследия советского военачальника, заслуженно считающегося пионером во многих вопросах развития военной мысли.
И неслучайно, что Сверре Дизен, занимавший пост военного заместителя министра обороны Норвегии в 2005–2009 годы, напомнил об интервью советского военачальника, опубликованном в 1984 году ко Дню Победы в газете «Красная звезда». По оценке Дизена, идеи, высказанные тогда Николаем Васильевичем, послужили основой для концепции сетецентрической войны, о которой заговорили на Западе уже после распада СССР.
Норвежский эксперт, выступивший с докладом «Влияние современных технологий на военное дело», полагает, что современные технологии ещё не достигли уровня, позволяющего вести войны в полноценном сетецентрическом формате. Но уже в следующем десятилетии «революционная концепция» проявит себя в полной мере.
Дизен высказал парадоксальную, на первый взгляд, мысль: войны будущего могут оказаться гораздо дешевле, чем это представляется сегодня. Объяснение этому кроется в том, что главную роль будут играть относительно недорогостоящие системы связи, управления и наведения, а также роботизированные комплексы.
Норвежский эксперт привёл такой пример: цена современного боевого вертолёта, способного нести 6–8 противотанковых управляемых ракет, составляет примерно 50 млн долларов, не считая стоимости самих ракет, при этом беспилотник, способный обнаружить и уничтожить танк штатными средствами поражения, стоит на несколько порядков меньше. Подобного рода революционное изменение в соотношении стоимости и эффективности сопряжено с далеко идущими последствиями.
Внимание участников чтений было обращено и на совершенствование характеристик современных систем управляемого ракетного оружия морского базирования – дальности, точности, поражающего действия. В этих условиях надводные боевые корабли основных классов, в том числе авианосцы, становятся всё более уязвимыми.
Речь зашла и о танках – основной ударной силе современных сухопутных войск. Норвежский эксперт отметил, что сейчас всё больше внимания уделяется повышению их живучести, а не боевой мощи.
Манёвренная война будущего, предположил Дизен, это прежде всего не масштабные перемещения боевых бронированных машин по полю боя, а стремительный манёвр огнём, который возможен на основе оперативного получения достоверных разведывательных сведений, полученных «от множества вездесущих и всевидящих средств освещения обстановки, размещённых на чём угодно – от воздушно-космических носителей (таких, как спутники или беспилотники) до обычных глаз военнослужащего на земле».
Завершая свой доклад, Дизен указал на важность обладать способностью видеть потенциал революционных изменений не только в научно-техническом, но и в политическом, социальном и иных измерениях. Это, как показывает история, открывает перспективы для совершенствования военной организации государства и закладывает основу для его решительных побед.
Интересным с исторической точки зрения оказался доклад «Три эпохи военных модернизаций: Россия в мировой системе, 1500–2020» Георгия Дерлугьяна, профессора социологии Нью-Йорского университета в Абу-Даби. С его точки зрения, геополитическая карта мира начинает напоминать Средние века, когда существовали могущественные империи – Китай, Индия, Иран, Турция. Сейчас мы наблюдаем, как они стали возвращать свои прежние позиции. Это чревато ключевыми переменами в раскладе мировых сил уже в ближайшем будущем.
Внимания заслуживает и доклад «Причины неудач Советского Союза и США в Афганистане: сравнительный анализ» Карла Скотта, в недавнем прошлом военного атташе Великобритании в России. Своё выступление он начал с прогноза развития ситуации в свете сворачивания военного присутствия западных стран в этой центральноазиатской стране. Талибы вновь войдут в состав её правительства, допустил Скотт.
Далее британский эксперт высказал своё мнение относительно результативности советского военного присутствия в Афганистане. По его оценке, решение на ввод войск в 1979 году принимался высшим руководством без учёта мнения военных специалистов, знакомых с особенностями ситуации в этой стране. Надо заметить, что такое мнение уже не раз высказывалось российскими исследователями и ветеранами афганской войны, и не секрет, что ряд советских военачальников, в том числе Н.В. Огарков и П.И. Ивашутин, предупреждал о возможных последствиях ввода войск, но верх взяла иная точка зрения.
Скотт, сам участник операции международных сил содействия безопасности в Афганистане (ISAF), указал и на то, что США, войдя в Афганистан в начале XXI века, не имели чёткого плана действий, что отражалось на военной ситуации. Так, в отсутствие стратегической ясности американская вертолётная оперативная группа в провинции Гильменд использовала в качестве критерия успеха суточный расход боеприпасов. Но, как верно подметил Скотт, «активность – это не успех, а огневая мощь – не стратегия»…
В «Огарковских чтениях» принял участие и известный российский политолог директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин, указавший на то, что милитаризация внешней политики США достигла в XXI веке беспрецедентно высокого уровня. «Американская военная мощь и ее влияние на международную политику» – так была сформулирована тема его доклада.
Он отметил, что ныне Вашингтон поддерживает двусторонние и многосторонние альянсы, привязывающие к США десятки государств на всех континентах. Эти альянсы предоставляют Америке правовые основания для действий на всех возможных театрах войны. Она обладает возможностью быстрого проецирования силы в практически любой регион Земли.
Американская военная мощь – постоянный генератор гонки вооружения. Вашингтон стремится к превосходству с большим отрывом от всех возможных противников и конкурентов. Для этого активно осваиваются новые среды военных действий – от киберпространства до космоса. Однако у Соединённых Штатов есть слабое место – одержав военную победу, они оказываются неспособны добиться своих политических целей.
После холодной войны США применяли силу к заведомо слабым противникам – так было в Югославии, Сомали, Судане, Ираке, Афганистане, Ливии. Один из приёмов, который всё чаще используется американцами, – устрашение противников путём небоевого применения военной мощи, её демонстрации.
Что касается контроля над вооружениями, который с начала 1970-х годов играл важную роль в советско-американских стратегических отношениях, то он уходит в прошлое. Даже если договор между Российской Федерацией и Соединёнными Штатами о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ-3) и будет продлён, согласование нового договора будет делом крайне трудным, сложным и долгим, считает Тренин.
Дмитрий Стефанович, научный сотрудник Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений РАН, представил доклад на тему «Ядерное оружие и военный потенциал: концептуальное и практическое измерение». В нём он напомнил аудитории о трудных и напряжённых годах холодной войны, в которые, несмотря ни на что, удалось избежать конфликта.
В наше время, отметил он, увеличилось количество государств, являющихся обладателями ядерного оружия, а в качестве базового элемента российско-американских отношений снова выступает ядерное сдерживание. При этом развитие неядерного высокоточного оружия большой дальности ведёт к разнонаправленным тенденциям. Обладание таким средством естественным образом снижает роль ядерного оружия как инструмента решения непосредственно военных задач.
Если раньше предполагалось, что ядерное оружие будет «выбиваться» ядерным, то теперь уже можно планировать разоружающие, «контрсиловые» операции, задействуя неядерные средства. И если в случае российского или американского арсенала такая угроза всё же на данном этапе слишком трудно реализуема, то уже для других обладателей ядерного оружия ситуация становится всё сложнее.
Стефанович высказал мнение, что имеет смысл разделять понятия «угроза войны» и «угроза применения ядерного оружия». На сегодняшний день видимая угроза применить ядерное оружие всё еще может предотвратить полномасштабный вооружённый конфликт.
В заключение отметим чёткую организацию конференции «Огарковские чтения – 2020» Центром анализа стратегий и технологий, который провёл содержательное и полезное мероприятие при поддержке партнёров – госкорпорации Ростех и Объединённой двигателестроительной корпорации.
Видеозаписи докладов доступны по ссылке
Видеозаписи докладов доступны по ссылке
как достали камлания на БПЛА
При наличии ПВО и РЭБ (как показали Сирия и Ливия и Донбасс) эффект применения БПЛА вельми скромен.
А карабахская война, только подтверждает этот тезис.
Списанные Иорданией ЗРК Стрела - это просто испанский стыд
Re: как достали камлания на БПЛА
Зря, останется минимум два или три континента по которым ЯО точно лупить не будут ибо будет не до них. Причём на двух там очень даже неплохая промышленность в наличии
Тихо сам с собой можешь и в другом месте гадить
Тихо сам с собой можешь и в другом месте гадить
такая гипотеза -
самолеты ан-2 использовались в первую очередь,
не для вскрытия пво армян,
а как платформа-носитель управляемых бомб.
маленькие дроны безнаказанно в зоне пво обнаруживали цели,
а с ан-2 на безопасном расстоянии сбрасывались бомбы с лазерным наведением,
которыми эти цели и поражались
аргументы
радиоуправляемых ан-2 слишком много,
зачем на ан-2 бомбы,
с них практически не возможно прицельное бомбометание,
так как они не могут пикировать
у турецких дронов нет мощных двигателей и отсюда
у них малая полезная нагрузка
Если бы армяне вместо пальбы по жилым кварталам,
ударили смерчами по аэродрому с ан-2,
возможно это бы отсрочило их разгром.
И F-35 - первый истребитель для ведения сетецентрической войны. Условно говоря, взлетев с палубы Куин Элизабет в Северном море F-35 способен будет видеть на своем мониторе что там творится над Окинавой, ведь у японцев тоже есть F-35.
Edited at 2020-11-24 08:07 am (UTC)
Вежливая просьба!